Нравственное содержание уголовно-процессуального закона и процессуальной деятельности

Алексеев В. Б., Ароцкер Л. Е. и др. "Настольная книга судьи"
(рассмотрение уголовных дел в суде первой инстанции)
Изд-во "Юридическая литература", М., 1972 г.
OCR Yurkonsultacia.Ru
Приведено с некоторыми сокращениями

Сфера судебной этики — это по преимуществу взаимоотношения участников процессуальной деятельности. А так как процессуальная деятельность регламентируется соответствующим законодательством — нормами гражданского и уголовного процесса, то выявление и усвоение нравственной основы этих норм должно быть признано необходимым условием формирования правосознания юриста.
Единство права и морали в социалистическом обществе представляется естественным, ибо предпосылкой его является идейное единство народа. И правовые, и нравственные принципы подчинены единому критерию, каковым являются интересы строительства коммунизма.
Однако если нравственное содержание норм материального (в частности, уголовного) права всегда более или менее очевидно (уголовным законом запрещаются только такие действия, которые осуждаются моралью), то несколько сложнее обстоит дело с нормами процесса. Не каждая процессуальная норма с очевидностью может быть оценена с позиций нравственных критериев добра и зла, справедливости и несправедливости (например, нормы, разъясняющие терминологию, определяющие подсудность, решающие некоторые чисто технические вопросы). Здесь связь правовой нормы с моральными представлениями является более или менее отдаленной, но она все-таки есть, ибо все эти нормы создают дополнительные условия реализации прав участников процесса.
Ситуация же, при которой право лишь декларируется и не обеспечивается реально, безнравственна.
Наиболее ярко моральные представления социалистического общества проявляются в нормах, определяющих принципы процесса и права его участников. Гуманизм, уважение к человеку, бережное отношение к его доброму имени и правам не только торжественные заповеди морального кодекса, это те нравственные идеалы, которые определяют существо социалистического правосудия, строй советского уголовного процесса, представляющего собой, в сущности, систему гарантий, обеспечивающих надежную охрану прав личности и достижение истины по делу.
Такие принципы, как независимость судей и подчинение их только закону, право обвиняемого на защиту, объективность, всесторонность и полнота исследования обстоятельств дела, гласность, непосредственность, устность процесса и другие, наполнены глубоким нравственным содержанием, ибо они призваны обеспечить непредвзятое исследование доказательств, разрешение дела по закону и совести. Нарушение этих норм судом, как правило, ведет и к наиболее резкому моральному порицанию и к применению соответствующих процессуальных санкций вышестоящими судебными инстанциями.
Обосновывая необходимость создания отдела судебной этики в курсе уголовного судопроизводства, А. Ф. Кони писал: «Рядом с изощрением техники должно пойти — будем на это надеяться — развитие истинного и широкого человеколюбия на суде, равно далекого и от механической нивелировки отдельных индивидуальностей, и от черствости приемов, и от чуждой истинной доброте дряблости воли в защите общественного правопорядка».
Можно с удовлетворением отметить, что эти, как и многие другие, требования, почерпнутые из области нравственных воззрений прогрессивного судебного деятеля конца прошлого и начала нынешнего века, в четкой и определенной форме нашли отражение в действующем уголовно-процессуальном законодательстве.
Механической нивелировке отдельных индивидуальностей, свойственной царскому суду, наш процесс противопоставил принцип строжайшей индивидуализации наказания, основанный на учете не только характера преступления, но и личности виновного и обстоятельств дела, смягчающих и отягчающих ответственность.
Черствости приемов старого суда наш процесс противопоставил активность и инициативу самого обвиняемого и его защитника, наделенных широкими гарантированными правами» Ни следователь, ни суд не вправе отклонить ходатайства обвиняемого, если они имеют значение для дела.
Дряблости судейской воли и лености ума противопоставлен принцип публичности, предполагающий активность судьи в выявлении и исследовании всех обстоятельств дела.
Требованиями высокой нравственности продиктована задача уголовного судопроизводства, в соответствии с которой каждый, совершивший преступление, должен быть подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не должен быть привлечен к уголовной ответственности и осужден.
Но не только эти основополагающие принципы советского уголовного процесса определяют его подлинно человеческую сущность. Можно было бы привести частные процессуальные положения, наполненные глубоким нравственным содержанием, в которых принципы морального кодекса находят конкретное воплощение.
Таковы ст. 98 УПК РСФСР о мерах попечения о детях и мерах охраны имущества лица, заключенного под стражу; ст. 181 УПК РСФСР, запрещающая при проведении освидетельствования совершение действий, унижающих достоинство освидетельствуемого; ст.ст. 361 и 362 УПК РСФСР об отсрочке исполнения приговора и об освобождении осужденного от отбывания наказания по болезни, а также нормы, запрещающие получение показаний от обвиняемого путем насилия, угроз и иных незаконных мер; нормы, допускающие отступление от принципа гласности в целях предотвращения разглашения сведений интимного характера, и т. п. Можно привести множество других иллюстраций, показывающих нравственное значение уголовно-процессуальных норм и свидетельствующих о том, что строгое и неуклонное соблюдение требований процессуального закона всегда является выполнением не только служебного, но и морального долга. Вот почему нравственно, морально — соблюдение закона и безнравственно, аморально — его нарушение.
Некоторые работники пытаются объяснить допущенное нарушение закона необходимостью усиления борьбы с преступностью. Это глубоко ошибочный подход. Непременным условием борьбы с преступностью является точное исполнение законов. Упрощение процессуальной формы неизменно ведет в конечном счете к ослаблению борьбы с преступностью.
Вместе с тем было бы неправильно полагать, что судья имеет готовый свод этических правил и что соблюдение их равнозначно выполнению требований УПК и ГПК.
Во-первых, имеются нормы, не предписывающие однозначного поведения, равно как возможны процессуальные ситуации, не урегулированные правовыми нормами.
Во-вторых, не исключена коллизия между правовой нормой и нравственными убеждениями.
В-третьих, по справедливому утверждению А. Ф. Кони, самые лучшие правила деятельности могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках.
Таким образом, нормы права, несмотря на преимущества, которые связаны с возможностью их принудительного осуществления, в некоторых случаях имеют более ограниченные возможности, чем нормы нравственности, как с точки зрения сферы регулирования, так и с точки зрения гарантий исполнения.
Равенство прав участников судебного разбирательстза (ст. 245 УПК РСФСР) — это непреложное и общеизвестное правило уголовного процесса. Казалось бы, и отношение суда к участникам судопроизводства и заявленным ими ходатайствам должно быть равно объективным.
Однако изучение уголовных дел с отмененными приговорами показывает, что обоснованные ходатайства защитника отклоняются судами чаще, чем ходатайства прокурора. Надо думать, что при этом действует уже не норма права, а определенная психологическая установка судьи.
Это тоже проблема нравственная, на которую, обращено внимание в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 25 февраля 1967 г. «Об улучшении организации судебных процессов, повышении культуры их проведения и усилении воспитательного воздействия судебной деятельности».
«...Судьи, — подчеркивается в этом постановлении, — должны с одинаковым вниманием относиться ко всем участникам судебного разбирательства, в том числе к обвинителю и защитнику, подсудимому и потерпевшему, проявляя объективное, непредвзятое отношение к представляемым ими доказательствам и возбуждаемым ходатайствам, к осуществлению иных прав, предоставленных им законом»
Итак, процессуальные принципы и нормы могут приобрести значение отвлеченных формул или чисто организационных положений, соблюдаемых для проформы, если им не соответствует нравственное чувство судьи, заставляющее его вести себя определенным образом не по обязанности, а по внутреннему долгу и убеждению.
Возможны ли противоречия между правовой нормой и нравственными представлениями? Такая возможность не исключена, ибо порядок формирования правовых и нравственных предписаний различен. Кроме того, право по идее не должно быть выше обусловившего его экономического строя. Мораль же, и в этом одна из ее характерных особенностей, способна опережать и экономический строй, и уровень культурного развития общества.
«Мораль, — писал А. С. Макаренко, — требует общего равнения на поведение самое совершенное. Наша мораль уже в настоящее время должна быть моралью коммунистической».
Противоречие между правом и моралью может возникнуть при издании правовой нормы без учета нравственных представлений общества. Чаще же такое противоречие является результатом отставания права от повышающегося уровня моральных требований передовой части нашего общества.
Устранение возникших противоречий происходит путем совершенствования законодательства? Подобные примеры известны многим отраслям социалистического права. Так, развитие гражданского права привело к отмене вознаграждения за находку; в уголовном праве соответственно нравственным требованиям введено применение принудительных мер медицинского характера к алкоголикам и наркоманам; Основы законодательства о браке и семье 1968 года предусмотрели возможность взыскания алиментов на содержание детей с так называемых фактических отцов и т. п.
Необходимость приведения нормы права в соответствие с моралью может возникнуть и в уголовном процессе.
В ряде зарубежных социалистических стран (в Болгарии, Польше и-др.) процессуальный закон освобождает свидетеля от обязанности отвечать на те вопросы, ответы на которые уличали бы самого свидетеля в совершении преступления. Это правило является важной процессуальной гарантией, направленной на охрану интересов лиц, которым не предъявлено обвинение.
Нормы судебной этики приобретают особо важное значение в тех случаях, на которые не распространяется или не в полной мере распространяется регулирующее воздействие процессуального закона. Сюда следует отнести тактику допроса (самого распространенного следственного и судебного действия), а также тактику обвинения и защиты.
Статья 158 УПК РСФСР запрещает постановку наводящих вопросов свидетелю при допросе его на предварительном следствии. Совершенно очевидно, что это правило имеет значение и для стадии судебного разбирательства. Нравственное содержание этого правила состоит в том, что показания свидетеля должны быть свободными от постороннего воздействия, отражающими подлинные обстоятельства и сведения, запечатленные в его памяти. Наводящие же вопросы внушают желательный для допрашивающего ответ. Однако установленный порядок допроса еще нередко нарушается.
От свидетеля (потерпевшего, обвиняемого) иногда пытаются получить нужный ответ, не заботясь о соответствии получаемых сведений действительным обстоятельствам.
Этой же цели иногда служит устрашение допрашиваемого путем частого напоминания об уголовной ответственности, обман допрашиваемого путем сообщения ему сведений, намеренно-искажающих действительность.
К тактическим приемам, несовместимым с нашими нравственными представлениями, следует отнести преднамеренную дискредитацию свидетелей и потерпевших, дающих неугодные показания, запутывание их, стремление преувеличить значение тех или иных несущественных противоречий, выявившихся в показаниях, для того чтобы подорвать их доказательственное значение в целом. Нормальное движение процесса предполагает своевременное представление доказательств и заявление ходатайств заинтересованными лицами. Однако еще встречаются случаи, когда отдельные участники процесса «приберегают» ходатайства, выжидая момент, чтобы сбить с толку «противную сторону».
Уголовно-процессуальный закон весьма лаконично определяет содержание и порядок судебных прений (ст. 295 УПК РСФСР). Вместе с тем к судебным прениям, являющимся важным этапом судебного разбирательствами с точки зрения исследования доказательств, и в плане воспитательного воздействия также могут быть предъявлены многие требования, почерпнутые из области этики. Объективность в изложении и оценке доказательств должна быть в равной мере свойственна и обвинителю и защитнику.
Речь прокурора теряет убедительность и силу воздействия, если он пытается обойти молчанием данные, противоречащие его тезису, или преднамеренно извращает их. Равным образом и речь защитника не имеет должного воздействия, если он утрачивает умеренность в приемах, допускает грубые выпады против допрошенных лиц и своего процессуального противника, явно преувеличивает роль соучастников преступления или значение объективных обстоятельств, стремясь представить подзащитного в виде жертвы сложившихся условий.

Продолжение ...