Особенности судебного рассмотрения дел

Алексеев В. Б., Ароцкер Л. Е. и др. "Настольная книга судьи"
(рассмотрение уголовных дел в суде первой инстанции)
Изд-во "Юридическая литература", М., 1972 г.
OCR Yurkonsultacia.Ru
Приведено с некоторыми сокращениями

К основным вопросам, подлежащим разрешению в ходе судебного разбирательства по уголовному делу, относятся такие, как: совершены ли подсудимым преступные действия, инкриминируемые ему по обвинительному заключению, и если совершены, то дана ли этим действиям правильная уголовно-правовая оценка; какого наказания заслуживает подсудимый за совершенное преступление. Изучение судебной практики по делам о кражах, грабежах и разбоях показывает, что основные трудности при рассмотрении указанных дел, которые порождают иногда существенные ошибки, связаны с решением названных вопросов. Поэтому целесообразно остановиться на них более подробно.
Применительно к установлению факта совершения подсудимым инкриминируемого ему деяния основные трудности вызываются некоторыми особенностями рассматриваемых преступлений, и прежде всего фактом совершения значительного их числа группой преступников, а также тем, что довольно часто грабежи и разбои совершаются в обстановке, неблагоприятной для восприятия потерпевшими примет преступников.
Групповой характер действий преступников обязывает суд тщательно дифференцировать роль каждого подсудимого, т. е. конкретизировать его вину. Необходимость этого объясняется тем, что нередко роль участников группового ограбления или разбойного нападения различна, а следовательно, различна и их общественная опасность.
Совершение большинства грабежей и разбоев в обстановке, неблагоприятной для восприятия потерпевшими и свидетелями-очевидцами примет преступников (внезапность и быстрота нападения, совершение нападения в плохо освещаемых местах, испуг потерпевшего и другие объективные и субъективные моменты), вызывает необходимость тщательной проверки судом правильности результатов предъявления для опознания подсудимого потерпевшему или свидетелю-очевидцу в тех случаях, когда факт опознания использован органами предварительного следствия в качестве доказательства вины подсудимого.
Прежде всего следует проверить, были ли соблюдены при предъявлении для опознания требования закона, регламентирующего порядок проведения этого следственного действия (ст. 165 УПК РСФСР).
Иногда работники следствия вместо предъявления для опознания проводят между потерпевшим и подозреваемым очную ставку, сводя тем самым на нет доказательственное значение показаний потерпевшего о том, что подозреваемый является лицом, совершившим на него нападение. Известны также случаи, когда потерпевшим предъявляли для опознания лиц, которых они ранее знали.
Изучение судебной практики по делам о грабежах и разбоях показывает, что подобные нарушения нередко влекли за собой отмену приговоров.
Если опознающий заявляет, что опознает предъявленное ему лицо только по общим или неопределенным признакам (например, по росту, по общему внешнему виду, по одежде), то такое опознание еще не дает основания считать, что опознанный и преступник — одно и то же лицо. Сделать вывод о тождестве, т. е. о том, что объект, предъявленный опознающему, является именно тем объектом, который он наблюдал в связи с событием преступления или который ранее ему принадлежал, можно только в тех случаях, когда опознающим указаны признаки, совокупность которых не может повториться в каком-либо ином объекте. Во всех остальных случаях речь может идти только о сходстве, а не о тождестве.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР неоднократно указывала в своих определениях, что:
во-первых, опознание, являясь самостоятельным источником доказательств, вместе с тем не может рассматриваться как более достоверное по сравнению с другими доказательствами;
во-вторых, опознание преступника потерпевшим не может быть положено в основу обвинения, если возникают сомнения в правильности выводов опознающего;
в-третьих, опознание лица только по общим признакам, лишенным индивидуального характера, и при отсутствии других объективных доказательств не может быть положено в основу обвинения.
Значительные трудности представляет и правильная правовая оценка действий подсудимого. Это объясняется тем, что именно при решении данного вопроса чаще всего допускаются существенные ошибки.
По делам о кражах значительная трудность возникает перед следственными и судебными органами РСФСР, Грузинской и Таджикской ССР, уголовные кодексы которых содержат такой квалифицирующий кражу признак, как «применение технических средств». Неопределенность данного признака привела к разнобою в его толковании.
В соответствии с постановлением № 5 Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 сентября 1961 г. «О судебной практике по делам о хищениях социалистической собственности» кражей, совершенной с применением технических средств, следует считать кражу, совершенную с применением любых инструментов, предметов и других орудий преступления, использованных для совершения хищения. Уточняя это положение, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в своем определении по делу указала, что технические средства — это предметы и инструменты, с помощью которых преступник получает доступ к материальным ценностям, в связи с чем автомашина, использованная лишь для перевозки похищенного, не может рассматриваться как техническое средство.
Иногда допускаются ошибки при решении вопроса о том, носили ли действия виновного, направленные на похищение чужого имущества, тайный или открытый характер. Это в свою очередь приводит к тому, что кража неосновательно квалифицируется как грабеж либо, наоборот, грабеж расценивается как кража.
Для того чтобы избежать этой ошибки, следует помнить, что при определении того, носили ли действия преступника тайный или открытый характер, необходимо установить, как эти действия рассматривал он сам.
Так, если место, время, окружающая обстановка и сами действия дают основания считать, что преступник был уверен, что он действует незаметно как для потерпевшего, так и для других лиц, то налицо тайный способ похищения, т. е. кража. Тот факт, что кто-то мог наблюдать эти действия преступника незаметно для него, не меняет уголовно-правовой сущности действий виновного и не дает оснований расценивать их как открытое похищение, т. е. как грабеж. Например, если ночью преступник влез в чужую квартиру через открытое окно и похитил какие-то вещи, налицо будет кража, даже если на следствии выяснится, что потерпевший не спал и наблюдал все действия преступника, притворившись спящим. Не может повлиять на квалификацию действий виновного и тот факт, что их молчаливо наблюдал гражданин с балкона соседнего дома.
Если же виновный сознает, что потерпевший либо посторонние лица понимают характер его преступных действий, но игнорирует данное обстоятельство, налицо будет открытое похищение, т. е. грабеж.
Таким образом, факт присутствия на месте преступления либо вблизи от него посторонних лиц еще не дает оснований рассматривать похищение как открытое.
Подавляющее большинство ошибок при рассмотрении дел о грабежах и разбоях имеет место при определении характера насилия, как физического, так и психического, примененного виновным к потерпевшему, т. е. является или не является оно опасным для жизни или здоровья потерпевшего, в зависимости от чего деяние должно быть отнесено либо к грабежу, либо к разбою.
Пленум Верховного Суда РСФСР разъяснил судам, что под насилием, опасным для жизни и здоровья и характерным только для разбоя, следует понимать такое насилие, которое повлекло причинение потерпевшему тяжкого, менее тяжкого, а также легкого телесного повреждения с кратковременным расстройством здоровья или незначительной стойкой утратой трудоспособности. По делам, где завладение имуществом связано с нанесением потерпевшему телесных повреждений, для определения степени их тяжести и должна проводиться судебно-медицинская экспертиза.
Однако следственные органы при расследовании этих дел нередко нарушают требования закона (ст. 79 УПК РСФСР) об обязательности проведения судебно-медицинской экспертизы для установления характера телесных повреждений, а суды принимают к своему производству и рассматривают такие дела по существу и в результате выносят приговоры по неисследованным материалам.
Однако было бы грубой ошибкой разграничивать грабеж и разбой только по последствиям физического насилия, игнорируя другие обстоятельства дела, и прежде всего способ действия виновного в момент применения насилия.
Необходимо особо подчеркнуть, что физическое насилие с применением оружия или других предметов, заменяющих его, т. е. таких, которыми можно причинить человеку вред в виде лишения жизни или телесных повреждений (например, топор, металлический прут, тяжелый камень и т. п.), всегда следует рассматривать как насилие, опасное для жизни или для здоровья.
Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 6 постановления № 31 специально обратил внимание судов на то, что нападение с целью завладения имуществом, соединенное с насилием, которое причинило потерпевшему легкое телесное повреждение без расстройства здоровья либо вообще не причинило никакого вреда его здоровью, однако в момент применения создавало реальную опасность для жизни или для здоровья потерпевшего, следует квалифицировать как разбой по ч. 1 ст. 91 или ч. 1 ст. 146 УК РСФСР (при отсутствии отягчающих разбой обстоятельств).
Как разбой следует квалифицировать и нападения, которые представляли опасность для жизни или здоровья потерпевшего по способу их осуществления, если даже последствия в форме физического вреда либо вовсе не наступили, либо выражались в легких телесных повреждениях (например, преступник стрелял в потерпевшего, но промахнулся, столкнул потерпевшего на ходу из вагона поезда и т. д.).
Неправильно подчас оценивают судьи и следователи и характер, психического насилия, примененного виновным к потерпевшему с целью завладения его имуществом, что влечет за собой серьезные ошибки в квалификации совершенного преступления.
Так, угроза насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, должна быть квалифицирована как грабеж, а не разбой. Неправильная оценка характера угрозы физическим насилием при грабеже или разбое имеет место не только в тех случаях, когда она выражена преступником неопределенно, но и когда такая угроза выражена им вполне определенно.
Не должно, казалось бы, вызывать сомнения, что угроза, выраженная, например, словами «убью», «зарежу» и т. п., или же угроза использовать против потерпевшего оружие или другие предметы, его заменяющие, либо демонстрация их перед потерпевшим, воспринимаемая им именно как угроза насилием, опасным для его жизни или здоровья (что, конечно, осознается и преступником и на что последний и рассчитывает), являются психическим насилием, характерным только для разбоя.
В связи с рассмотрением вопроса об определении характера угрозы следует напомнить, что в тех случаях, когда потерпевший в силу какой-либо причины (например, сильная степень опьянения) не способен воспринимать факт угрозы, ее характер должен оцениваться независимо от этого обстоятельства.
Если завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, то вопрос о наличии в действиях виновного грабежа или разбоя следует решать, как это вытекает из п. 8 постановления № 31 Пленума Верховного Суда РСФСР, с учетом всех обстоятельств дела (места и времени совершения преступления, числа преступников, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия потерпевшим характера угрозы и т. д.).
Определенную сложность представляет решение вопроса о характере угрозы в тех случаях, когда виновный угрожал потерпевшему заведомо негодным оружием или его имитацией (макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т. п.).
В соответствии с разъяснением Пленума Верховного Суда РСФСР (п. 9 постановления № 31) в подобных случаях, если будет установлено, что виновный не намеревался использовать заведомо негодное оружие или его имитацию для причинения телесных повреждений, опасных для жизни и здоровья, его действия (при отсутствии отягчающих обстоятельств) надлежит квалифицировать как разбой без отягчающих обстоятельств.
Однако с таким разъяснением нельзя согласиться полностью, поскольку из него следует, что нападение с пистолетом, в котором нет патронов либо сломана боевая пружина, не будет считаться вооруженным разбоем. Вряд ли это правильно, поскольку согласно разъяснению, содержащемуся в этом же пункте постановления № 31, под «другими предметами», используемыми в качестве оружия (т. е. позволяющими в соответствии со ст.ст. 91 и 146 УК РСФСР считать разбой квалифицированным), следует понимать предметы, которыми могут быть причинены потерпевшему телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья (бритва, топор, ломик, дубинка и т. п.), независимо от того, намеревался или не намеревался преступник использовать их для причинения потерпевшему телесных повреждений, опасных для жизни и здоровья.
Изучение дел о кражах, грабежах и разбоях показывает, что суды нередко не уделяют должного внимания мерам, направленным на предупреждение этих преступлений. Иногда обстоятельства, способствовавшие их совершению, глубоко не вскрываются и суды не выносят по таким делам частные (особые) определения, которыми они обязаны обращать внимание соответствующих лиц на эти обстоятельства, чтобы принять надлежащие меры по их устранению (ст. 321 УПК РСФСР).
Не всегда выносятся частные (особые) определения и с целью устранения обстоятельств, способствовавших совершению рассматриваемых преступлений взрослыми.
Так, рассматривая дело по обвинению Б., совершившего разбойные нападения с применением ножа, народный суд установил, что Б. изготовил орудие преступления на заводе, где он работал, и в рабочее время. Однако частное определение в связи с этим суд не вынес.
В тех же случаях, когда суды выносят частные (особые) определения, многие из них имеют общий, в основном информационный характер и не содержат рекомендаций по устранению обстоятельств, способствовавших преступлению.
Учитывая распространенность указанных недостатков в деятельности судов, высшие судебные инстанции неоднократно обращали на них внимание. Подробный анализ недостатков и рекомендаций по их устранению содержит постановление № 12 Пленума Верховного Суда СССР от 14 октября 1964 г. «О практике вынесения судами частных (особых) определений по уголовным делам».

Продолжение ...

Заявка на бесплатную консультацию

Если Вы живете в Москве или Санкт-Петербурге (а также в их областях и некоторых других регионах - см. список в форме заявки) и хотите обратиться с каким-либо вопросом к юристу или адвокату, то у Вас есть возможность получить бесплатную юридическую консультацию.

Для этого нужно либо заполнить и отправить находящуюся ниже форму заявки на консультацию, либо (для тех, кто является жителем Москвы или Санкт-Петербурга) просто позвонить по бесплатным телефонам юридической помощи в Москве: (499) 703-15-39 или в Санкт-Петербурге: (812) 309-86-84